– Непогода ничего не боится.

Нет, она же боялась!

– Непогода ничего не боится!

Она съежилась и прижала нож к себе, пока по ее щекам текли слезы. Если повстанцы хотели ее сломить, они были очень к этому близки.

А потом они использовали еще один прием. Рейна услышала голос своей матери так близко, будто они находились в одной комнате. Они передавали ее крики в комнату с помощью микрофона, напоминая Рейне, что времени остается все меньше.

Она должна была сделать это. Она должна была убить Дафну.

40

Ларк встал рядом с Грампом. Он не знал, зачем Трон позвал их. Скорее всего, речь шла об освобождении Рейны. Часовые уже должны были найти его подсказку о местонахождении базы повстанцев. Ларк нетерпеливо переступал с одной ноги на другую. Чем больше времени проходило, тем дольше Рейна страдала. Он не хотел представлять себе, что происходило с ней в тот момент.

Дверь открылась, и Трон вошел в комнату. Он выглядел напряженным, когда активировал голограмму, которая, к облегчению Ларка, показывала завод, под которым находилась база повстанцев. Часовой кашлянул и начал говорить:

– Благодаря подсказке мы смогли определить местонахождение повстанцев. Видео, снятые СмотБотами, подтвердили наши догадки о том, что некоторые мятежники там прячутся.

Кандидаты задержали дыхание, и никто из них не осмеливался говорить. С тех пор, как Рейну похитили, на базе было введено чрезвычайное положение.

– Мы обсудили это с Авентином и получили приказ действовать незамедлительно.

Ларк впивался ногтями в свои ладони.

– Мы покидаем нашу базу и уезжаем из Серого округа.

– Что? – воскликнул Грамп. – Почему?

Трон проигнорировал его и продолжил:

– Члены ваших семей поедут с вами, чтобы никому не пришлось приставлять дополнительную охрану.

А потом?

Во рту у Ларка пересохло. Он чувствовал напряжение, повисшее в воздухе. Фокс и Флай обменялись быстрыми взглядами и чуть ближе подошли друг к другу.

– А мы? – спросил Грамп. – Что нам делать?

– Мы должны уничтожить базу. – На голограмме появились БомБоты, опускающиеся на завод.

Уничтожить. Поводья, которые, казалось, только что были в руках у Ларка, куда-то испарились.

Он ничего не слышал, но Трон продолжил:

– Когда бомбы взорвутся, мы приземлимся, окружим местность и убьем остальных мятежников. Никто не должен выбраться живым.

– Мы должны спустить бомбы на здание? – вырвалось у Ларка. – Но… что с Благословенной Рей… Райаной? Что если они держат ее в заложниках там?

Лицо Трона было словно каменным.

– Мы следуем приказам, данным Авентином, кандидат.

– Мы должны освободить ее. – Ларк сделал шаг вперед и почувствовал, как Грамп схватил его за плечо. – Мы не должны позволить ей умереть.

Он не потеряет еще одну подругу во взрыве. Ни в коем случае.

– Приказ поступил сверху, и мы не будем оспаривать решение Благословенного, – мрачно сказал Трон.

– Но… – Грамп ударил товарища локтем, чтобы заставить его замолчать, но тот и не думал об этом. – Но мы не можем оставить ее там. Она же Благословенная!

– Минус пять очков, кандидат. – Трон повернулся к голограмме, на которой трубы старого завода постепенно рушились. – У нас сейчас особое положение, которого никогда раньше не было. Сегодня у нас есть возможность уничтожить их всех одновременно. Мы можем восстановить мир в Авентине. Это ваше последнее испытание. Если вы с ним справитесь, вы поедете в Черный Панцирь, чтобы начать свое обучение. Каждый, кто останется в живых.

Ларку стало плохо. Его взгляд приклеился к голограмме, которая снова и снова разрушалась. Что ему делать?

– Не разочаруйте меня. Я в вас верю. И Благословенные тоже надеются на вас.

– Да, сэр, – сказали Фокс и Флай хором.

– Да, сэр, – сказал Грамп.

Только Ларк молчал.

Кандидаты надели свои шлемы и покинули здание, небо над которым заполонили планеры. Собачьи медведи взволнованно лаяли, когда они приземлялись на площадку. Улицы перед входными воротами были пустыми. Будто все вымерли, будто люди Серого округа спрятались в один темный угол, затаив дыхание. Затишье перед бурей.

– Ларк!

Он оглянулся и увидел Розу.

– Ларк! Мы тут! – Она махала ему, пока ее вели к одному из приземлившихся планеров. Она пыталась бежать к Ларку, но мать ее остановила. Родители выглядели бледными и напуганными. Ларк пытался подать им знак, что все будет хорошо, но его руки дрожали.

– Все хорошо, Роза! – кричал он.

– Ларк! – сестра кричала и плакала. – Ларк, поехали с нами!

– Я приеду позже, обещаю.

Над их головами жужжала целая армия дронов, напоминавшая зловещий и мрачный ковер. Может быть, в каких-то из них были бомбы, предназначавшиеся для удара по заводу.

– В путь! Поторопитесь! – кричал Трон, указывая на другой планер. Ларк был словно в трансе, когда следовал за другими кандидатами.

Турбины подняли много пыли, когда начали работать. Четверо кандидатов сели в планер и заняли места между уже сидевшими в кабине двумя часовыми.

Ларк не успел даже пристегнуться, как заметил, что они летят над башнями базы в направлении завода.

Издалека послышались раскаты грома, и Ларк вытянул шею, хотя с трудом мог что-то увидеть. Плотный смог и полчища дронов закрывали весь обзор. Неужели бомбы уже бросают на завод?

Трон раздал всем кандидатам оружие. Ларк посмотрел на пистолет в своих руках, будто не веря в происходящее. Небольшая красная лампочка на корпусе оружия свидетельствовала о том, что оно еще не было разблокировано. Он бы с радостью отбросил его куда подальше.

– Дайте мне свои браслеты, – скомандовал Трон.

Кандидаты сняли их с рук и передали часовым. Ларк не знал, на каком месте он был по очкам. В этот момент ему было совершенно плевать на это. Все его мысли были с Рейной.

– Ваши очки теперь не имеют никакого значения, – сказал Трон, открывая окно, чтобы выбросить браслеты. – Когда вы на поле боя, на кону стоит ваша жизнь, и только так вы покажете, чему научились. Если вы выживете. Вы должны сражаться плечо к плечу. Убейте столько Шипов, сколько сможете. Подумайте о будущем, подумайте о своих семьях. Они надеются на вас так же, как и Благословенные.

– Последняя проверка, – прошептал Грамп, судя по всему, чтобы напомнить самому себе о том, что сейчас сдаваться нельзя.

Ларк ничего не ответил. Ему казалось, что он очутился в страшном сне, из которого никак не выбраться.

Звук сирен изменил все.